Что такое харакири? Харакири и Сэпукку – что это и в чем отличия японских ритуалов? Проведение обряда, или о том, как делался сеппуку.
Харакири и сеппуку – что это? Разница между харакири и сеппуку, чем они отличаются
Сеппуку – древний японский самурайский ритуал самоубийства, совершавшийся по определенным правилам.
Сеппуку самурай делал, если был обесчещен, допустил гибель хозяина – дайме, либо по приговору. Совершая сэппуку, самурай показывал свое пренебрежение смертью, храбрость и верность своему сюзерену.
Харакири – слово, которое японцы используют в разговорной речи. Сеппуку и харакири пишутся одними и теми же двумя иероглифами, только поменянными местами. Если сэппуку предполагал четкое следование правилам, то харакири означает простое самоубийство без ритуала, вспарывание живота. Другими словами – харакири делали простолюдины, а сэппуку – самураи , хотя по сути это практически одно и то же.
Как совершался сеппуку? Процесс проведения обряда.
При проведении ритуала самоубийства самурай должен был оголить живот и особым образом его разрезать – крестом, двумя движениями, сначала от одного бока к другому, затем от груди до пупка. Другой способ – разрезание живота буквой X . В наиболее поздние времена стал общепринят не такой болезненный метод – самурай втыкал вакидзаси себе в живот, наваливаясь на меч всем телом.
При совершении сэппуку самурай был обязан вести себя достойно, не корчиться от боли, не кричать, не падать, стараться сделать свою смерть красивой. Если самурай терял контроль над собой во время самоубийства, это считалось большим позором. Для того, чтобы избежать этого, со временем сэппуку стало совершаться с использованием специального помощника – кайсякунина, который отрубал голову самураю, вонзившего в живот нож.
Фото сеппуку
Моменты отрубания головы могли отличаться в зависимости от ситуации и предшествующих соглашений. Кайсяку желательно было таким образом отрубить голову, при котором голова оставалась висеть на полоске кожи, так как в противном случае она могла покатиться по полу, что считалось неэстетичным. После совершения обряда кайсяку протирал клинок белой бумагой, отсеченную голову поднимали за волосы и показывали свидетелям, после чего накрывали тело белой тканью.
Сэппуку также было распространено и среди женщин самурайского сословия , но они, в отличие от мужчин, вонзали кинжал себе в сердце или разрезали горло.
Жанр Самураи
И в иных подобных случаях). Совершая сэппуку, самураи демонстрировали своё мужество перед лицом боли и смерти и чистоту своих помыслов перед богами и людьми.
В случае, когда сэппуку должны были совершить лица, которым не доверяли, или которые были слишком опасны, или не желали совершать самоубийство, ритуальный кинжал (кусунгобу) заменялся на веер. Совершающий сэппуку касался веером своего живота, и в этот момент кайсякунин (помощник) обезглавливал его.
Следует отметить, что проникающие ранения брюшной полости - самые болезненные по сравнению с подобными ранениями других частей тела. Женщины из самурайских родов могли перерезать себе горло, или наносили удар в сердце.
Этимология
«Сэппуку» и «харакири» пишутся одними и теми же двумя иероглифами. Разница в том, что «сэппуку» пишется 切腹 (сначала идёт иероглиф «резать» а потом «живот», при прочтении используются «онные », китайско-японские чтения), а «харакири» наоборот - 腹切り (первый иероглиф - «живот», используются «кунные », японские чтения). Часто указывают, что «харакири» несёт некоторый бытовой и уничижительный оттенок: если «сэппуку» подразумевает совершённое по всем правилам ритуальное самоубийство, то «харакири» переводится скорее как «вспороть себе живот мечом». В действительности, 切腹 («сэппуку»), «онное » прочтение, используется только в официальной речи, в разговорной же речи японцы используют «харакири», соответственно, не вкладывая в это какого-либо уничижительного смысла. Таким образом, «харакири» - это разговорный, а «сэппуку» - письменный термин, и они обозначают одно и то же действие .
История возникновения
| В этом разделе имеется или внешних ссылок , но источники отдельных утверждений остаются неясными из-за отсутствия сносок .
Случаи сэппуку нередко встречались и в XX веке (например, самоубийство одного из наиболее значительных японских писателей второй половины ХХ века Юкио Мисимы в 1970 году), и каждый такой случай встречался скрытым одобрением нации, создавая по отношению к некоторым применившим сэппуку лицам более видного положения ореол славы и величия. ИдеологияСуществует точка зрения, согласно которой сэппуку усиленно насаждалось религиозными догматами буддизма , его концепцией бренности бытия и непостоянством всего земного . В философии дзэн-буддизма центром жизнедеятельности человека и местоположением его души считалось не сердце или голова, а живот , занимающий как бы срединное положение по отношению ко всему телу и способствующий более уравновешенному и гармоничному развитию человека. В связи с этим возникла масса выражений, описывающих разные душевные состояния человека с использованием слова «живот», по-японски хара [фуку]; например, харадацу - «ходить с поднявшимся животом» - «сердиться», хара китанай - «грязный живот» - «низкие стремления», хара-но курой хито - «человек с чёрным животом» - «человек с чёрной душой», хара-но най хито - «человек без живота» - «бездуховный человек». Считается, что вскрытие живота путём сэппуку осуществляется в целях показать чистоту и незапятнанность своих помыслов и устремлений, открытие своих сокровенных и истинных намерений, как доказательство своей внутренней правоты; другими словами, сэппуку является последним, крайним оправданием себя перед небом и людьми. Возможно также, что возникновение этого обычая вызвано причинами более утилитарного характера, а именно постоянным наличием при себе орудия самоубийства - меча. Вспарывание живота мечом являлось очень действенным средством, и остаться в живых после такой раны было невозможно. В Европе существовала некоторая аналогия этого ритуала: обычай бросаться на меч в древнем Риме возник не в силу какой-нибудь особой идеологии этого явления, а в силу того, что меч был всегда при себе. Как на Западе, так и на Востоке применение меча как орудия для самоубийства началось именно среди сословия воинов, которые постоянно носили его при себе. См. также
Напишите отзыв о статье "Харакири"ПримечанияЛитература
Ссылки
Отрывок, характеризующий ХаракириМолодой офицер, стоя в калитке, как бы в нерешительности войти или не войти ему, пощелкал языком.– Ах, какая досада!.. – проговорил он. – Мне бы вчера… Ах, как жалко!.. Мавра Кузминишна между тем внимательно и сочувственно разглядывала знакомые ей черты ростовской породы в лице молодого человека, и изорванную шинель, и стоптанные сапоги, которые были на нем. – Вам зачем же графа надо было? – спросила она. – Да уж… что делать! – с досадой проговорил офицер и взялся за калитку, как бы намереваясь уйти. Он опять остановился в нерешительности. – Видите ли? – вдруг сказал он. – Я родственник графу, и он всегда очень добр был ко мне. Так вот, видите ли (он с доброй и веселой улыбкой посмотрел на свой плащ и сапоги), и обносился, и денег ничего нет; так я хотел попросить графа… Мавра Кузминишна не дала договорить ему. – Вы минуточку бы повременили, батюшка. Одною минуточку, – сказала она. И как только офицер отпустил руку от калитки, Мавра Кузминишна повернулась и быстрым старушечьим шагом пошла на задний двор к своему флигелю. В то время как Мавра Кузминишна бегала к себе, офицер, опустив голову и глядя на свои прорванные сапоги, слегка улыбаясь, прохаживался по двору. «Как жалко, что я не застал дядюшку. А славная старушка! Куда она побежала? И как бы мне узнать, какими улицами мне ближе догнать полк, который теперь должен подходить к Рогожской?» – думал в это время молодой офицер. Мавра Кузминишна с испуганным и вместе решительным лицом, неся в руках свернутый клетчатый платочек, вышла из за угла. Не доходя несколько шагов, она, развернув платок, вынула из него белую двадцатипятирублевую ассигнацию и поспешно отдала ее офицеру. – Были бы их сиятельства дома, известно бы, они бы, точно, по родственному, а вот может… теперича… – Мавра Кузминишна заробела и смешалась. Но офицер, не отказываясь и не торопясь, взял бумажку и поблагодарил Мавру Кузминишну. – Как бы граф дома были, – извиняясь, все говорила Мавра Кузминишна. – Христос с вами, батюшка! Спаси вас бог, – говорила Мавра Кузминишна, кланяясь и провожая его. Офицер, как бы смеясь над собою, улыбаясь и покачивая головой, почти рысью побежал по пустым улицам догонять свой полк к Яузскому мосту. А Мавра Кузминишна еще долго с мокрыми глазами стояла перед затворенной калиткой, задумчиво покачивая головой и чувствуя неожиданный прилив материнской нежности и жалости к неизвестному ей офицерику. В недостроенном доме на Варварке, внизу которого был питейный дом, слышались пьяные крики и песни. На лавках у столов в небольшой грязной комнате сидело человек десять фабричных. Все они, пьяные, потные, с мутными глазами, напруживаясь и широко разевая рты, пели какую то песню. Они пели врозь, с трудом, с усилием, очевидно, не для того, что им хотелось петь, но для того только, чтобы доказать, что они пьяны и гуляют. Один из них, высокий белокурый малый в чистой синей чуйке, стоял над ними. Лицо его с тонким прямым носом было бы красиво, ежели бы не тонкие, поджатые, беспрестанно двигающиеся губы и мутные и нахмуренные, неподвижные глаза. Он стоял над теми, которые пели, и, видимо воображая себе что то, торжественно и угловато размахивал над их головами засученной по локоть белой рукой, грязные пальцы которой он неестественно старался растопыривать. Рукав его чуйки беспрестанно спускался, и малый старательно левой рукой опять засучивал его, как будто что то было особенно важное в том, чтобы эта белая жилистая махавшая рука была непременно голая. В середине песни в сенях и на крыльце послышались крики драки и удары. Высокий малый махнул рукой. |
Многие любители Японии и ее культуры часто задаются вопросом: «Есть ли между харакири и сеппуку разница?». Действительно, слово «харакири» наиболее известно в Еропе, а поэтому является привычным обычному человеку, еще 70% европейцев знают значение этого слова, еще 20% когда-нибудь слышали его, но не используют в речи, а остальные 10% не считают нужным вникать в культуру другой страны. Для интересующихся попробуем разобраться, есть ли какие-то отличия и в чем они заключаются.
На самом деле, никакой разницы в этих двух терминах нет, разве что в произношении и употреблении. И харакири, и сеппуку обозначают «ритуальное самоубийство», даже на письме они обозначаются одинаково, только у первого сначала идет символ живота, а только потом глагол «резать», в сеппуку же наоборот. Стоит сказать, что слово «харакири» японцы до сих пор считают чуть ли не ругательным, уничижительным и просторечным, а поэтому не используют его. В России помимо или вместо термина «харакири» употребляется слово «харакари», но любой японовед скажет, что это лишь изощрения русского языка.
Более того, в древности этим якобы «деревенским» словом «харакири» называли самоубийство, произошедшее не по правилам рыцарского кодекса, то есть без уважения к нему. Настоящее сеппуку тщательно готовилось и казалось чуть ли не страшным театральным представлением.
Ритуал.
Само действо проходило на публике и поражало своим хладнокровием и стремлением человека к «благородной» смерти. Именно по этой причине рыцарь готовился к харакири (будем называть так, ибо вспарывание живота и в Африке вспарывание живота) заранее: он омывался, надевал свое лучшее белое кимоно, вкушал любимую еду, а когда почувствовал, что насладился прикрасами земной жизни, садился перед зрителями на коврик и перед ним клали меч на ткани или тарелке. На него стоит обратить особое внимание, так как у самоубийцы был выбор, каким предметом себя убивать, это для нас нет никакой разницы, а японцы относились к этому очень серьезно, так как считалось, что с помощью этого ритуала они очистятся перед Небом и людьми. Традиционно харакири совершалось специальным кинжалом Кусунгобу, в редких случаях для этого дела использовался меч Вакидзаси.Но на выборе средства самоубиения процесс не заканчивался, все проходило достаточно медленно, ведь у самурая оставалось еще время на предсмертное стихотворение, в нем он писал о смерти, философствовал, описывал то, что ему было дорого при жизни. Читать эти стихотворения можно лишь без мыслей о том, что человек с собой сделал после того, как дописал последнее слово.
Самурай мог выбрать себе помощника, коим являлся близкий друг или родственник, который бы сразу же отрубил ему голову, спасая человека от мучений. Причем друзья преследовали еще одну цель помимо спасения товарища, таким образом они могли показать уровень своего мастерства в фехтовании.
Позднее обряд харакири с поля боя, где пораженный воин, сильно расстроившись по поводу проигрыша, решал убить себя, а победитель благородно соглашался отрубить ему голову, в судебную практику, то есть судья мог назначить провинившемуся японцу приговор в виде сеппуку.
Исходя из всего вышесказанного, стоит ответить на вопрос, заданный в начале: между харакири и сеппуку разница небольшая, она исходит из разных способов прочтения одного словосочетания «ритуальное самоубийство», китайский способ предполагает благородное прочтение, а японское бытовое, низменное, то есть харакири. Если переводить два этих слова на уровень фразеологизмов, то харакири будет значить «отдать концы», а сеппуку «отойти в мир иной».
Бусидо – кодекс чести самураев.
Самоубийство через вонзание кинжала в живот тесно связано с бусидо, кодексом чести самураев. Считалось, что с помощью смерти рыцарь избегает позора и нежелательного плена, который также отражается на репутации того или иного воина. После того, как сеппуку распространилось, провинившимся рыцарям разрешали убить себя самим, а не лишиться головы, как обычный смертный. Тут и прослеживается тонкая грань между сеппуку и харакири, первое обозначает благородное самоубийство, а второе позорную казнь, следовательно, это четкое разделение зародилось еще в самом начале, когда ритуал только практиковался и вливался в жизнь, было это около 1156 года.Не стоит думать, что резали себя исключительно все мужчины-японцы, от обычных людей этого никто не ждал, ибо совершать этот ритуал разрешалось только тем, кто находился в сообществе самураев, это объясняется благоговейным отношением к процессу. Но и не каждый воин мог покончить жизнь самоубийством, даже если он очень захочет искупить свои грехи таким способом, он обязательно должен попросить разрешения у хозяина.
Рыцари имели право потребовать назначения сеппуку своим врагам, итаким образом они могли выместить на человеке свой гнев или обиду, а остальные бы просто подумали, что благородный японец хочет, чтобы душа неправедного спаслась и переродилась.
Еще в кодексе самураев значится, что главная цель самоубийства – показать Небесам благие намерения, вот, к примеру, в бою погиб вассал, его подчиненный может сделать себе харакири, дабы показать свою преданность господину и др.
Женщина и сеппуку.
Женщины также имели право на самоубийство, только они совершали его более тихо, без лишних приготовлений, и, тем более, зрителей. Каждая из них всегда носила с собой кинжал для самообороны кайкен, с помощью него они могли перерезать себе шейную артерию. Единственная важная деталь – нужно было склониться набок, это ассоциировалось у японцев с увядшим цветком.
Разница харакири и сеппуку.
Стоит подвести итог всему сказанному и кратко изложить разницу двух родственных понятий.
Харакири является бытовым, разговорным и даже принижающим термином, обозначающим самоубийство посредством вспарывания живота, им пользуются, в основном, непосвященные в кодекс японского рыцарства европейцы. Сеппуку же можно назвать более благозвучным и благородным названием для самих японцев.
Европеизированным словом обычно называют само вспарывание живота (живот у японцев – центр, откуда вытекает вся энергия), а сеппукой ритуал, к которому японец тщательно готовился.
Написание этих слов сходно, но в сеппуку «резать» стоит на первом месте, а «живот» на втором, в харакири же наоборот.
Сеппуку для самурая – достойный отход от жизни, харакири же наоборот – позор не только для него, но и для всей семьи.
К счастью или, быть может, сожалению для японцев, в 1968
году ритуал отменили, однако случаи похожих самоубийств случаются до сих пор, ведь японцы, такой народ, желающий даже умереть красиво, поэтому и проживают они каждый день так, будто он последний.
Сэппуку и харакири пишутся одними и теми же двумя иероглифами. Разница в том, что сэппуку пишется как 切腹 (сначала идёт иероглиф «резать» а потом «живот», при прочтении используются «онные», японско-китайские чтения), а харакири наоборот — 腹切り (первый иероглиф — «живот», используются «кунные», чисто японские чтения). В Японии слово «харакири» является разговорной формой и несёт некоторый бытовой и уничижительный оттенок.
Сущность обряда
Кодекс самурайской чести (Буси-до) сформулирован в «Начальных основах воинских искусств» Дайдодзи Юдзана. В целом кодекс Буси-до сводится к пяти ключевым установкам, повторяющим и поясняющим основные догмы конфуцианской морали: верность, вежливость, мужество, правдивость и простота.
Неразрывно связана и тесно примыкает к Бусидо как часть морали история обряда харакири, возникшая в среде сословия воинов в период становления и развития феодализма в Японии. Самураи или другие представители высших слоев японского общества совершали самоубийство (методом харакири) в случае оскорбления их чести, совершения недостойного поступка (позорящего в соответствии с нормами Бусидо имя воина), в случае смерти своего сюзерена или же (в более позднее время, в период Эдо, когда обряд сформировался окончательно) — по приговору суда как наказание за совершенное преступление.
Харакири являлось привилегией самураев, гордившихся тем, что они могут свободно распоряжаться своей жизнью, подчеркивая совершением обряда силу духа и самообладание, презрение к смерти. Разрезание живота требовало от воина большого мужества и выдержки, так как брюшная полость — одно из наиболее чувствительных мест тела человека, средоточие многих нервных окончаний. Именно поэтому самураи, считавшие себя самыми смелыми, хладнокровными и волевыми людьми Японии, отдавали предпочтение этому мучительному виду смерти.
В дословном переводе харакири означает «резать живот» (от «хара» — живот и «киру» — резать). Однако слове «харакири» имеет и скрытый смысл. Если рассмотреть составное бинома «харакири» — понятие «хара», то можно увидеть, что ему в японском языке соответствуют слова «живот», «душа», «намерения», «тайные мысли» с тем же написанием иероглифа.
Согласно философии буддизма, в частности учения секты «Дзэн», в качестве основного, центрального жизненного пункта человека и тем самым местопребыванием жизни рассматривается не сердце, а брюшная полость. В соответствии с этим японцы выдвинули тезис, что жизненные силы, расположенные в животе и занимающие как бы срединное положение по отношению ко всему телу, способствуют якобы более уравновешенному и гармоничному развитию азиата, нежели европейца, основным жизненным центром которого является сердце.
Несмотря на то, что в некоторых работах европейских авторов приводилась мысль об отождествлении японского понимания категории «душа» с аналогичными понятиями у древних греков (называвших вместилищем души — «психэ» — грудобрюшную преграду) и у древних иудеев (древнееврейские пророки говорили о местопребывании души в кишечнике), «хара» в японском смысле не является эквивалентом души в европейском понимании. Здесь можно говорить скорее о чувствах и эмоциях. И не случайно в связи с этим в японском языке имеется множество выражений и поговорок, относящихся к «хара». Например, человек, призывающий другого быть откровенным в разговоре, употребляет выражение «хара о ваттэ ханасимасё», что значит «давайте поговорим, разделяя хара», или, другими словами, «давайте поговорим, открыв наши животы». Характерны также такие изречения, как «харадацу» (подняться к животу, рассердиться); «харагитанай» (грязный живот, подлый человек, низкие стремления) и т. д.
Важное место японцы отводят также «искусству хара» (живота) — «харагэй», названному
Дж. А. Коддри «высочайшей формой внутренней коммуникации». Под этим «искусством» подразумеваются процесс общения людей на расстоянии в результате интуитивной связи и понимание друг друга при помощи намеков.
Таким образом, живот японцы рассматривают как внутренний источник эмоционального существования, и вскрытие его путем харакири означает как бы открытие своих сокровенных и истинных намерений, служит доказательством чистоты помыслов и устремлений. Другими словами, по понятиям самураев, «сэппуку является крайним оправданием себя перед небом и людьми» и оно более символика духовного свойства, чем простое самоубийство.
Происхождение обряда
Говоря о харакири как о явлении, развивавшемся и пришедшем к своему логическому завершению на японской почве, нельзя не учитывать, что и у некоторых других народов Восточной Азии и Сибири встречались ранее обрядовые действия, сходные и чем-то отдаленно напоминающие по сути японское сэппуку. Стадиально их можно отнести к более раннему времени, чем собственно харакири. Это позволяет предположить, что обряд разрезания живота в ранний период истории народов Дальнего Востока имел более широкое распространение и был заимствован древними японцами, которые имели этнокультурные контакты с представителями этих народов.
Прежде всего следует обратить внимание на обряд вскрытия живота у айнов.
М. М. Добротворский описал один из способов самоубийства аборигенов Японских островов, заключавшийся во взрезании брюшной полости (пере) и близко напоминавший японское харакири. Харакири так же как и пере, часто имело вид пассивного протеста и совершалось не из отчаяния; оно имело скорее оттенок жертвенности. Добротворский записал у айнов слово «экоритохпа», которое означает «принести в жертву инау», или в буквальном смысле «изрезать живот». Это позволяет предположить, что первоначально пере являлось актом жертвоприношения добровольного, в качестве очистительной жертвы, или насильственного.
Живот жертвы мог вскрываться и для получения крови, которая рассматривалась иногда в качестве очистительного средства. Эвенки, в частности, считали кровь жертвенных животных источником особой силы, могущей изгнать все злое. Этим, очевидно, можно объяснить наличие в древних погребениях Сибири, а также Японии охры, служащей заменой крови.
Можно предположить, что представления и обряды, связанные с брюшной полостью человека, были характерны для многих народов Азии и в общем схожи. Возможно, эти представления относятся к древнему пласту в мировоззрении населения континента. Трудно сказать, распространялись они с носителями определенных культур или существовали конвергентно, и по какой линии шло их развитие. Однако окончательного завершения эти представления и обряды достигли только на японской почве, превратившись в торжественное действо по вскрытию живота — обряд харакири.
Развитие обряда и его ритуал у японцев
В древний период истории Японии обряд харакири не был распространен среди японского населения архипелага. Однако, имея уже определенные представления о животе как главнейшем, по их мнению, пункте человеческого тела, древние японцы, вероятно, легко смогли заимствовать айнский обряд nepe, отмеченный в свое время М. М. Добротворским. Собственно харакири появилось относительно поздно в среде воевавших против айнов военных поселенцев северных провинций, которые превратились впоследствии в сословие японских воинов.
Вполне закономерен именно тот факт, что обряд начал развиваться у воинов — людей, находившихся в постоянной боевой готовности и всегда носивших при себе оружие — средство для ведения войны и орудие самоубийства. Начиная с эпохи Хэйан (IX-Х вв.), сэппуку уже становится обычаем буси, при котором они кончали жизнь самоубийством, погибая от собственного меча. Тем не менее обряд не был еще тогда массовым явлением. Самоубийства путем харакири получили широкое распространение у самураев лишь в конце XII в., во время борьбы за власть двух могущественных родов — Тайра и Минамото. С этого времени число случаев харакири постоянно растет; самураи делали себе сэппуку, чаще всего не желая сдаваться в плен или в случае смерти своего господина.
Харакири вслед за смертью господина («самоубийство вслед») получило название «оибара», или «цуйфуку». В древности в Японии при смерти знатного человека вместе с ним погребали и его ближайших слуг, предметы роскоши и т. д., дабы обеспечить его всем необходимым в загробном мире. Этот обычай стал позднее называться «дзюнси». Впоследствии, чтобы избавить людей от мучительной смерти при захоронении заживо, им разрешалось самоубийство здесь же, на могиле их хозяина. Император Суйнин, правивший в начале нашей эры, согласно преданиям, вообще запретил дзюнси, а слуг, хоронимых вместе с господином вокруг его могилы («хитогаки» — «ограда из людей»), приказал впредь заменять антропоморфными фигурами из глины. Однако обычай смерти вслед за сюзереном, несколько трансформировавшись, сохранился в феодальное время и принял вид уже добровольного лишения себя жизни посредством харакири на могиле феодала. В соответствии с нормами Бусидо самураи ни во что не ставили свою жизнь, отдавая себя всецело служению только одному своему господину, поэтому-то смерть сюзерена и влекла за собой многочисленные случаи оибара. Обязавшись «отдать свои тела господину по его смерти», обычно 10-30 (и более) ближайших слуг феодала умерщвляли себя, сделав сэппуку после его кончины.
В период междоусобных войн харакири приобретает в сословии самураев массовый характер. Вскрытие живота начинает доминировать над другими способами самоубийства. Как сказано выше, в основном буси прибегали к харакири для того, чтобы не попасть в руки врагов при поражении войск своего даймё (землевладельца). Этим же самураи одновременно заглаживали свою вину перед господином за проигрыш в битве; они уходили таким образом от позора.
Одним из наиболее известных примеров совершения харакири воином при поражении является сэппуку Масасигэ Кусуноки. Проиграв сражение, Масасигэ и 60 его преданных друзей совершили обряд харакири. Этот случай считался самураями одним из самых благородных примеров преданности долгу в японской истории.
Обыкновенно вслед за вскрытием живота японский воин этим же ножом перерезал себе и горло, чтобы прекратить мучения и быстрее умереть. Бывали случаи, когда самураи или военачальники обезображивали себе перед самоубийством лицо холодным оружием с тем, чтобы воины противника не смогли уже после их смерти использовать головы совершивших харакири в качестве доказательства своей «храбрости» и военного мастерства перед господином и снискать за эту ложь уважение и почет самураев собственного клана. Так поступил Нитта Ёсисада, воевавший против рода Асикага. Он, чтобы не быть узнанным врагом, перед харакири изувечил себе лицо.
Другим поводом для сэппуку служило стремление предупредить угрожающее со стороны феодала или правительства сёгуна наказание за какой-либо недостойный чести самурая поступок, оплошность или невыполнение приказания. В этом случае харакири совершалось по собственному усмотрению или по решению родственников.
Производилось харакири также в знак пассивного протеста против какой-либо вопиющей несправедливости для сохранения чести самурая (например, при невозможности совершения кровной мести), в виде жертвы во имя идеи или при лишении возможности применения своих профессиональных навыков воина в составе дружины феодала (скажем, при утере вассалитета). Короче говоря, харакири было универсальным выходом из любого затруднительного положения, в котором оказывался самурай.
Часто самураи совершали харакири по самым незначительным и несущественным поводам.
М. Хан описал случай сэппуку двух самураев из окружения императорской семьи. Оба самурая сделали себе харакири после короткого спора из-за того, что их мечи случайно задели друг друга, когда буси проходили по дворцовой лестнице.
Подобная легкость лишения себя жизни была обусловлена полнейшим пренебрежением к ней, выработанным при помощи дзэнского учения, а также наличием в среде буси культа смерти, создававшего вокруг прибегнувшего к сэппуку ореол мужественности и делавшего его имя знаменитым не только среди оставшихся жить, но и в будущих поколениях. К тому же в феодальное время самоубийство посредством вскрытия живота стало у воинов настолько распространенным, что превратилось, по существу, в настоящий культ харакири, почти манию, и причиной для его совершения мог стать совершенно ничтожный повод.
Харакири выполнялось разными способами и средствами, что зависело от методики, выработанной различными школами. Самурай, погружая оружие в брюшную полость, должен был разрезать ее так, чтобы окружающие могли увидеть внутренности делающего сэппуку и тем самым «чистоту помыслов» воина. Живот разрезался дважды, сначала горизонтально от левого бока к правому, затем вертикально от диафрагмы до пупка. Таким образом, цель (самоубийство) вполне оправдывалась средством (харакири); после этого страшного ранения остаться живым было уже невозможно.
Существовал также способ вскрытия живота, при котором брюшная полость прорезалась в виде буквы «х». Первым движением был прорез от левого подреберья направо — вниз. Оно проводилось самураем в сознательном состоянии, тщательно и с вниманием, когда буси имел еще много сил для этой операции. Второй разрез делался уже в условиях большой потери крови при уходящем от сильной боли сознании. Он направлялся с нижней левой части живота вверх — направо, что было легче для правой руки.
Кроме крестообразного вскрытия живота, применялись также и другие способы. Самым распространенным было вспарывание живота посредством косого разреза слева направо — вверх, иногда еще с небольшим добавочным поворотом влево-вверх, или в виде двух прорезов, образующих прямой угол. В более позднее время операция харакири была упрощена: достаточно было сделать лишь небольшой разрез или просто ввести малый самурайский меч в живот, используя при этом вес собственного тела. Очевидно, под влиянием этого упрощенного способа вскрытия живота развился затем способ самоубийства посредством выстрела в живот (тэппобара).
Способ вскрытия живота зависел, в основном, от самого самурая, от степени его самообладания, терпеливости и выносливости. Определенную роль здесь также играла договоренность с ассистентом самоубийцы, которого иногда выбирал себе самурай для оказания «помощи» при совершении харакири.
В редких случаях харакири производилось не стальным, а бамбуковым мечом, которым было намного труднее перерезать внутренности. Это делалось для того, чтобы показать особую выдержку и мужество воина, для возвеличивания имени самурая, вследствие спора между буси или же по приказанию.
Сэппуку совершалось, как правило, в положении сидя (имеется в виду японский способ сидения, когда человек касается коленями пола, а туловище покоится на пятках ног), причем одежда, спущенная с верхней части тела, затыкалась под колени, препятствуя тем самым падению тела после произведения харакири навзничь, так как упасть на спину при столь ответственном действии считалось позором для самурая.
Иногда харакири делалось воинами в стоячем положении. Этот способ получил у японцев название «татабара» — сэппуку стоя (в естественном положении).
Живот вскрывался специальным кинжалом для харакири — кусунгобу, имевшим длину около 25 см и считавшимся фамильной ценностью, которая хранилась обычно в токонома (в архитектуре Японии — ниша в интерьере главной комнаты традиционного жилого дома или чайного павильона, в которой хранится живописный или каллиграфический свиток и установлен сосуд с символическим букетом — икэбана) на подставке для меча, или вакидзаси — малым самурайским мечом. В случае отсутствия особого орудия для совершения сэппуку, что бывало у самураев крайне редко, мог использоваться и большой меч, который брался рукой за лезвие, обмотанное материей для удобства производимой операции. Иногда оборачивалось материей или бумагой и лезвие малого меча с таким расчетом, чтобы 10-12 см режущей поверхности оставались свободными. При этом кинжал брали уже на за рукоять, а за середину клинка. Подобная глубина прореза необходима была для того, чтобы не задеть позвоночник, что могло явиться препятствием для дальнейшего проведения обряда. В то же время, по правилам сэппуку, необходимо было следить за лезвием, которое могло пройти слишком поверхностно, разрезав только мышцы живота, что могло быть уже не смертельным.
Харакири (как и владению оружием) самураи начинали обучаться с детства. Опытные наставники в специальных школах объясняли юношам, как надо начать и довести до конца сэппуку, сохранив при этом собственное достоинство и проявив умение владеть собой до последнего момента жизни. Это обучение, огромная популярность, распространение и прославление харакири в феодальном обществе Японии давали свои результаты: дети самураев часто прибегали к совершению обряда вскрытия живота. А. Бельсор, например, описал случай харакири семилетнего сына самурая, совершившего самоубийство перед наемными убийцами, посланными к его отцу, но убившими по ошибке другого человека. При опознании трупа молодой самурай, желая использовать эту ошибку для спасения жизни родителя как бы в отчаянии выхватил меч и безмолвно распорол себе живот. Преступники, поверившие в этот своеобразный обман, удалились, считая свое дело сделанным.
Для жен и дочерей воинов харакири также не являлось чем-то особенным, однако женщины в отличие от мужчин разрезали себе не живот, а только горло или наносили смертельный удар кинжалом в сердце. Тем не менее этот процесс тоже назывался харакири. Самоубийство посредством перерезания горла (дзигай) исполнялось женами самураев специальным кинжалом (кайкэн), свадебным подарком мужа, или коротким мечом, вручаемым каждой дочери самурая во время обряда совершеннолетия. Были известны случаи применения для этой цели и большого меча. Обычай предписывал хоронить совершивших харакири с оружием, которым оно было исполнено. Возможно, именно этим можно объяснить наличие в древних женских погребениях мечей и кинжалов.
В соответствии с нормами кодекса Бусидо для жены самурая считалось позором не суметь покончить с собой при необходимости, поэтому женщин также учили правильному исполнению самоубийства. Они должны были уметь перерезать артерии на шее, знать, как следует связать себе колени перед смертью, чтобы тело было найдено затем в целомудренной позе.
Важнейшими побуждениями к совершению самоубийства женами самураев были обычно смерть мужа, оскорбление самолюбия или нарушение данного мужем слова.
Свод церемоний и правил при совершении харакири, вырабатывавшийся на протяжении длительного времени, в общих чертах был уже оформлен при сёгунате Асикага (1333-1573), когда обычай сэппуку стал приобретать силу закона. Однако сложный ритуал, сопровождавший сэппуку, окончательно сформировался лишь в эпоху Эдо, когда сэппуку стало применяться официально, как наказание по приговору суда для совершивших преступление буси. Обязательным лицом при исполнении официального сэппуку стал помощник делающего харакири самурая — «секундант» (кайсяку, или кайсякунин), отрубавший ему голову.
История сэппуку имеет немало примеров, «когда после вскрытия живота герои находили в себе силы, чтобы писать духовное завещание своей собственной кровью». Однако, несмотря на воспитание в духе Дзэн и умение владеть собой, самурай мог подсознательно потерять контроль над своими действиями вследствие ужасной боли и умереть «некрасиво»: с выражением страдания, упав навзничь, с криком и т. д., опозорив тем самым свое имя. В связи с этим и был введен кайсякунин — ассистент осужденного на харакири, в обязанность которого входило прекратить мучения самурая, вскрывшего живот, посредством отделения головы от туловища.
Далее токугавские власти подтвердили и четко определили, что смерть через харакири является почетной смертью привилегированных сословий, но никоим образом не низших слоев общества Японии. Законодательство досконально определяло также строгую последовательность церемонии харакири, место ее проведения, лиц, назначенных для проведения обряда сэппуку, и т. п.
В случае совершения харакири самураем, стремящимся предупредить наказание со стороны властей или главы клана, по собственному, усмотрению или решению родственников, семья буси не лишалась его имущества и доходов, а самоубийца добивался оправдания перед судом потомства и заслуживал почетного погребения. Выполнение же харакири как особого вида наказания, налагаемого за преступление, влекло за собой конфискацию имущества.
Обычно в дом к провинившемуся (перед господином или властями) самураю являлся чиновник, который показывал ему табличку с приговором к харакири. После этого должностное лицо, принесшее приговор, и сопровождающие его слуги могли оставить осужденного дома или же отдать под надзор какого-либо даймё, который становился ответственным за самурая, приговоренного к сэппуку, и за то, чтобы тот же избежал наказания, обратившись в бегство.
В соответствии с кодексом харакири незадолго до церемонии самоубийства происходило назначение лиц, ответственных за проведение процедуры вскрытия живота и для присутствия при самом акте сэппуку. При этом же выбиралось место для исполнения обряда, которое определялось в зависимости от официального, должностного и социального положения приговоренного. Приближенные сёгуна (полководца) — даймё, хатамото и вассалы даймё, имевшие командирский жезл, — производили сэппуку во дворце, самураи низшего ранга — в саду дома князя, на попечение которого был отдан осужденный. Харакири могло состояться и в храме. Помещение храма или часовни иногда нанимали чиновники для совершения харакири в том случае, если приказ на сэппуку приходил во время путешествия. Этим объясняется наличие у каждого путешествующего самурая особого платья для харакири, которое буси всегда имели при себе.
Для обряда, совершавшегося в саду, сооружалась загородка из кольев с натянутыми на них полотнищами материи. Огороженная площадь должна была равняться примерно 12 кв. м, если сэппуку выполняло важное лицо. В загородке имелось два входа: северный — «умбаммон» (перевод его названия — «дверь теплой чашки» — остается пока необъясненным) и южный — «вечная дверь» (или «сюги-ёмон» — «дверь упражнения в добродетели»). В некоторых случаях загородка делалась без дверей вообще, что было более удобно для свидетелей, которые наблюдали за происходящим внутри. Пол в загороженном пространстве застилался циновками с белыми каймами, на которые укладывали полоску белого шелка или белый войлок (белый цвет считается в Японии траурным). Здесь же иногда устраивали подобие ворот, изготовленных из бамбука, обернутого белым шелком, которые походили на храмовые ворота; вешали флаги с изречениями из священных книг, ставили свечи, если обряд производился ночью, и т. д.
При подготовке церемонии харакири в помещении стены комнаты драпировались белыми шелковыми тканями. То же делалось и с внешней стороной дома осужденного — она обвешивалась белыми полотнищами, закрывавшими цветные щиты с вышитыми на них фамильными гербами.
Накануне исполнения обряда, если осужденному было разрешено делать сэппуку в собственном доме, самурай приглашал к себе близких друзей, пил с ними сакэ, ел пряности, шутил о непрочности земного счастья, подчеркивая тем самым, что буси не боится смерти и харакири для него — заурядное явление. Именно этого — полного самообладания и достоинства перед и во время обряда самоубийства — и ждали все окружающие от самурая.
Кайсяку выбирался представителями клана или самим осужденным. Обычно в роли кайсяку выступал лучший друг, ученик или родственник приговоренного к харакири, который в совершенстве мог владеть мечом. Первоначально, в древности, термин «кайсяку» применялся к охранителям господ или к лицам, оказывавшим какую-либо помощь другим. Как сказано выше, начиная с XVII в., точнее с периода Эмпо (сентябрь 1673 — сентябрь 1681), присутствие кайсяку при сэппуку, проводимом по приговору суда, становится уже обязательным.
«Секундант» должен был отрубить голову осужденному, который вследствие духовной слабости или боязни вспарывал живот лишь для видимости, или самураю, который просто не мог довести харакири до конца, не имея на это физических сил (так как впадал в бессознательное состояние).
Самурай, приглашенный на обряд сэппуку в качестве кайсяку, должен был выразить готовность быть полезным в этом деле, но ни в коем случае не изображать печали на лице; это было равносильно отказу, причиной которого было недостаточное искусство владения мечом, что рассматривалось как бесчестье для воина. «Секундант», выбранный осужденным, обязан был поблагодарить его за оказанное доверие и высокую честь.
Кайсяку не должен был употреблять в ходе совершения сэппуку собственного меча, а брал его у осужденного, если тот об этом просил, или у своего даймё, так как в случае неудачного удара вина за это ложилась на меч владельца.
Кроме кайсяку, осужденному, как правило, помогали еще один-два человека. Первый подавал приговоренному на белом подносе малый самурайский меч — орудие совершения сэппуку, в обязанности второго входило преподнесение свидетелям отрубленной головы для опознания.
Накануне церемонии харакири составлялся список лиц, которые, согласно правилам, должны были присутствовать на месте совершения сэппуку. Это были 1-2 главных советника даймё (каро), 2-3 второстепенных советника (ёнин), 2-3 моногасира — приближенных 4-й степени, заведующий дворцом (русуи, или русубан), 6 прислужников 5-6 ранга (если осужденный вверялся надзору князя), 4 самурая низшего ранга, которые приводили в порядок место исполнения сэппуку и погребали тело (если просьба родственников осужденного о выдаче им останков была отклонена). Число прислужников зависело от ранга приговоренного. В случае совершения харакири в пределах клана (т.е. самурай осуждался на харакири не правительством сёгуна, а собственным господином — феодальным князем) осужденному помогали 2-3 прислужника.
В качестве свидетелей выступали общественные цензоры, главный из которых объявлял осужденному приговор непосредственно перед собственно харакири и затем сразу же покидал место, на котором должно было делаться сэппуку. Второй цензор оставался, чтобы засвидетельствовать исполнение приговора. Представители власти удостоверяли не только смерть, но и строгое соблюдение всех церемоний и формальностей при харакири самурая. Важными считались мельчайшие подробности, каждый жест и движение были строго определены и регламентированы.
В соответствии с ритуалом кайсяку и его помощники надевали свои церемониальные одежды (в случае осуждения преступника правительством), при харакири самурая из их собственного клана — только кимоно и поясную одежду — хакама. Хакама перед исполнением сэппуку подворачивалась. При харакири самурая высокого ранга «секунданты» обязаны были надевать белые одежды.
Прислужники надевали пеньковое платье и также подворачивали свои хакама (первоначально в Японии — это кусок материи, обертываемый вокруг бедер, позднее длинные штаны в складку, похожие на юбку или шаровары, традиционно носимая мужчинами в неформальной обстановке, в качестве формы в некоторых боевых искусствах. Хакама часто носят женщины на выпускных церемониях. Уровень официальности хакама зависит от ткани и расцветки). Перед чтением приговора осужденному приносили на большом подносе смену платья, которое надевалось после его прочтения. Во время сэппуку буси был одет в белую одежду без гербов и украшений, которая рассматривалась и как погребальное платье. Она называлась «синисодзоку» («одеяние смерти»).
После того как подготовка и осмотр места харакири были завершены, а кайсяку и присутствующие при сэппуку проэкзаменованы на знание церемоний, наступал главный момент обряда. Обстановка проведения харакири требовала торжественности и должна была быть «красивой». От присутствующих же требовалось относиться к осужденному со вниманием и уважением.
Хозяин дворца (дома), в котором проводилась церемония, вел цензоров к месту, где зачитывался приговор, при этом этикет требовал, чтобы свидетели были одеты в церемониальное пеньковое платье и шли с двумя мечами. Затем приводили осужденного, окруженного сопровождавшими его лицами: моногасира шел спереди, ёнин — сзади, шесть прислужников 5-6 ранга — по бокам.
После того, как все рассаживались по местам, главный цензор, не глядя в сторону преступника, начинал чтение приговора, стараясь делать это ровным голосом, дабы придать спокойствие и твердость присутствующим. Осужденному разрешено было сказать главному свидетелю то, что он хочет, однако если его речь была сбивчива и несвязна, цензор клана (главный свидетель) делал знак прислужникам, и те уводили приговоренного. В случае если осужденный просил письменные принадлежности, чтобы изложить свою последнюю волю, приближенные даймё должны были ему отказать, так как это запрещалось законом. Затем главный цензор покидал место совершения сэппуку, и сразу же после прочтения приговор должен был приводиться в исполнение, чтобы мужество не изменило со временем осужденному.
Прислужники во время чтения приговора сидели справа и слева от осужденного. В их обязанности входило не только всячески помогать приговоренному к харакири самураю, но и убить его (отрубить голову или заколоть) при попытке к бегству кинжалами, которые прислужники прятали у себя за пазухой.
Осужденный входил в загороженное пространство (если харакири совершалось в саду) через северный вход и занимал свое место для исполнения сэппуку, садясь лицом к северу. Возможно было и обращение лицом к западу с соответствующим оформлением места исполнения сэппуку. Кайсяку со своими помощниками входил через южные ворота, становился слева сзади, спускал с правого плеча свои церемониальные одежды, обнажал меч и клал ножны от него сбоку, делая все так, чтобы этого не видел приговоренный.
Другой ассистент в это время преподносил осужденному на подносе кинжал, а прислуживающие самураи помогали сбросить одежду и обнажить верхнюю часть тела. Совершающий харакири брал предложенное ему оружие и делал один (или более, в зависимости от способа) прорез в брюшной полости, стараясь перерезать мышцы и кишки по всей ее длине. Производить эту операцию следовало без поспешности, уверенно и с достоинством.
Кайсяку внимательно должен был наблюдать за производящим сэппуку и вовремя нанести окончательный удар умирающему. В зависимости от договоренности и условий совершения харакири выделялись несколько моментов для отсечения головы: когда «секундант» отходит, поставив поднос с кинжалом перед буси; когда осужденный протянет руку для того, чтобы взять поднос (или, согласно ритуалу, поднимает поднос ко лбу); когда самурай, взяв кинжал, смотрит на левую сторону живота; когда осужденный наносит себе удар кинжалом (или делает прорез живота).
В некоторых случаях кайсяку ждал момента потери сознания и только тогда отрубал осужденному голову. Особо важно было для кайсяку не упустить нужный момент для отделения головы от туловища, так как очень трудно обезглавить человека, потерявшего способность владеть собой. В этом и заключалось искусство кайсяку.
При совершении обряда харакири обращалось также внимание на «эстетическую» сторону дела. Кайсяку, например, рекомендовалось нанести умирающему такой удар, при котором отделившаяся сразу от туловища голова все-таки повисала бы на коже шеи, так как считалось некрасивым, если она покатится по полу.
В случае, когда «секундант» не сумел отрубить голову одним ударом и осужденный делал попытку встать, прислужники-самураи обязаны были добить его.
Когда голова была отрублена, кайсяку отходил от трупа, держа меч острием вниз, вставал на колени и протирал лезвие белой бумагой. Если у кайсяку не было других помощников, он сам брал отрубленную голову за пучок волос (магэ) и, держа меч за лезвие, поддерживая рукояткой подбородок головы осужденного, показывал профиль свидетелю (слева и справа). В случае если голова была лысая, положено было проткнуть левое ухо кодзукой (вспомогательным ножом, имеющимся при ножнах меча) и таким образом отнести ее для освидетельствования. Для того чтобы не запачкаться кровью, «секундант» должен был иметь при себе золу.
После засвидетельствования совершения обряда свидетели поднимались и уходили в особое помещение, где хозяин дома (дворца) предлагал чай, сладости.
В это время самураи низшего ранга закрывали тело, как оно лежало, белыми ширмами и приносили курения. Место, где происходило харакири, не подлежало очищению (в редких случаях его освящали молитвой), оно должно было постоянно держаться в памяти; брезгливое же отношение к помещению, запачканному кровью осужденного, порицалось.
В 1868 году произошла реставрация Мэйдзи (яп. 明治維新 Мэйдзи Исин), известная также как Мэйдзи Исин и Революция Мэйдзи, — череда событий, приведшая к значительным изменениям в японской политической и социальной структуре. Четырёхлетний период с 1866 по 1869 гг, включающий в себя последние годы периода Эдо и начало периода Мэйдзи. Реставрация Мэйдзи была прямым следствием открытия Японии для Западных стран, произошедшего после прибытия чёрных кораблей коммодора Мэтью Пэрри.
С началом переорганизации государственного строя на европейский образец и начавшимся под давлением новых идей изменением всего вообще уклада жизни, официальное применение сэппуку в конце концов было отменено, а вместе с тем и частное его применение стало выводиться, но не вывелось совсем. Случаи сэппуку нередко встречались и в XX веке, и каждый такой случай встречался скрытым одобрением нации, создавая по отношению к некоторым применившим сэппуку лицам более видного положения ореол славы и величия. Одним из таких «героев» оказался знаменитый японский писатель Юкио Мисима, покончивший с собой в 1970 году.
Нередко у многих любителей японской культуры и обычаев возникают вполне резонные вопросы, связанные с одной из самых экзотических и сумасбродных традиций. Конечно же, речь обычно заходит о ритуале харакири или сеппуку. В чем суть этого действа и имеется ли между сеппуку и харакири хоть какое-то различие?
И, правда, слово «харакири» одно из наиболее известных на европейском континенте из всех слов японского происхождения. Вследствие этого оно вполне привычное для обычного человека. Более того 70% европейских жителей полагают, что располагают сведениями об истинном значении этого слова.
Кроме того, еще 20% когда-то слышали о нем, однако никогда не пользовались им в своем лексиконе. А прочие 10% вообще считают, что им нет надобности, заниматься изучением культуры других стран. Как бы то ни было, но имеется и такая категория европейцев, которые всегда интересуются подобными вопросами. Итак, есть ли какие-то различия между этими терминами, и если есть, то в чем это выражается?
В действительности, практически никакого различия в этих двух понятиях нет, разве только в процессе произношения и употребления. Как харакири, так и сеппуку обозначаются в качестве «ритуальных самоубийств». Причем даже в письменном виде они обрисовываются в одинаковой мере.
Различие лишь в том, что в первом случае вначале рисуется иероглиф символизирующий живот, и лишь после этого идет глагольная форма «резать». Тогда как с иероглифом сеппуку дела обстоят с точностью до наоборот.
Следует также знать, что само слово «харакири» у японцев до настоящего времени считается почти ругательное, уничижительное, да и вообще просторечное, а вследствие этого оно не используется вообще. В нашей же стране используют только слово «харакири». Однако каждому мало-мальски грамотному японоведу доподлинно известно, что это всего лишь такая изощренность в русском языке.
Но и это еще не все. В древности это якобы «деревенское», «простолюдинское» слово «харакири» означало самоубийство. Причем не простое, а такое, что не было произведено согласно правилам самурайского кодекса, собственно без должного уважения к этому документу. Тогда как ритуал сеппуку скрупулезно готовился, и казалось, что это едва ли не самое ужасающее театральное представление. Если перейти к переводу этих двух слов по уровню фразеологизмов, то окажется, что харакири будет означать просто «отдачу концов», а сеппуку более элегантно — «отход в мир иной».
Проведение ритуала
Сам процесс проходил в основном публично, и поражал своим хладнокровием, выдержанностью и устремленностью воина к приходу «благородной» кончины. Собственно на основании этого самураи готовились к ритуалу харакири заблаговременно.
Воин начинал свой день с омывания, облачался в свое наилучшее кимоно белого цвета, вкушал свои любимые блюда. После того, как ощутил полное физическое насыщение и насыщение тем, что в последний раз смог насладиться радостями земной жизни, он присаживался на коврик перед зрителями. Перед воином клался меч на ткань или на тарелку.
Особое внимание уделялось выбору оружия, которым самурай собирался лишить себя жизни. Это для обычных людей в этом нет никакого различия. Тогда как японские самураи относились к этому мероприятию со всей серьезностью.
В среде самураев было принято считать, что при помощи этой церемонии они смогут по-настоящему очиститься перед небесами и людьми. По установленной традиции харакири совершалось при помощи специального кинжала Кусунгобу, а в самых исключительных случаях для этих «благородных» целей самураи пользовались мечом Вакидзаси.
Однако на одном только выборе орудия для «самоликвидации» мероприятие не заканчивалось. Все процессы проходили довольно-таки неспешно. Кроме того, у самурая должно было остаться еще время для декларирования предсмертного стихотворения. В этом произведении писалось о смерти и дорогих воину вещах.
Самураи могли подбирать себе помощников, которыми чаще всего были близкие друзья или родственники. Такие помощники выбирались для того, чтобы незамедлительно отрубать голову, избавляя самурая от страшных мучений, но и здесь не все так просто. При этом преследовалась еще одна цель кроме спасения приятеля. Таким друзьям предоставлялась уникальная возможность продемонстрировать уровень своего мастерства владения мечом.
В дальнейшем ритуал харакири был перенесен на поля сражений. Там побежденные воины, после сильного расстройства от фиаско, решали лишить себя жизни, а победители из чувства благородства соглашались отрубать им головы. И такая практика прочно вошла в суды. Таким образом, судьи могли назначать провинившимся гражданам приговоры в виде ритуала сеппуку.
Бусидо – кодекс чести самураев
Процесс самоубийства вследствие вонзания кинжала в область живота тесно связан с бусидо — кодексом чести самураев. Тогда было принято считать, что при помощи отхода в мир иной самураи избегают бесчестья и нежелательности пленения, которые отразятся на репутации тех или иных воинов. Вслед за тем, как сеппуку начало свое распространение, проштрафившимся самураям разрешалось убивать себя самостоятельно.
Кроме того, самураи обладали правом требовать назначения сеппуку для своих врагов. В результате чего они могли вымещать всю свою ярость. При этом для остальных людей это могло бы выглядеть так, что благородному самураю хочется, чтобы душа грешника могла спастись и переродиться. Кроме того, кодекс самурайской чести обозначал, что главной целью ритуального самоубийства было продемонстрировать Небесам свои благие намерения. Например, в сражении убили вассала. Тогда его подчиненному может прийти идея совершить обряд харакири, чтобы доказать свое преданное отношение к правителю и пр.
Отношение женщин к сеппуку
Женщинам также было «даровано» право на лишение себя жизни путем самоубийства. Однако они делали это в более тихой обстановке, без излишнего пафоса, а тем более, свидетелей. У каждой из них всегда был при себе кинжал для самозащиты кайкен, который мог использоваться как нож для харакири. При помощи кайкена они перерезали себе шейные артерии, но и здесь нужно было соблюсти некую формальность, а именно наклониться в сторону. Это такая японская ассоциация с увяданием цветка.
Харакири как ритуал в был отменен 1968 году. Тем не менее, происшествия с похожими самоубийствами происходят и в наши дни.
